Sun-stirred water played across the ceiling;
нарцисса — украшение его дома, так сказал бы отец, будто принёс в комнаты охапки цветов. так сказал каждый из его новых друзей, но люциус морщился: украшение — это не про неё. нарцисса будто наполняла его жизнь туманом — таким, из которого можно лепить снежки, игрушечных лошадок, драконов — крохотных и огромных; туман серебрился, люциус замирал, когда она проходила мимо. ничего не трогал. дом и вправду преобразился — стал выглядеть совсем иначе: люциус решился ему помочь. избавился от всей громоздкой, тяжёлой мебели, выбросил старые шторы, впустил больше света и больше воздуха — на всякий случай, чтобы быть готовым к отплытию лунного корабля. нарцисса заставила дерево жить, звучать тонкими струнками — звучать грустно; люциус закрывал глаза, когда прислушивался, в музыке было много тоски. ей здесь не место, казалось, нужен дом у озера, у реки, там, где текут молочные ручейки, где стены украшают вмёрзшими в лёд синичками, а под ногами находят чешуйки драконьей кожи. каждый раз, закрывая за собой дверь, люциус порывался перед ней извиниться, но нарцисса молчала — молчал и он. искал другие способы говорить — так, чтобы она его не боялась. звон, дребезжание, шорох листвы — всё это было рядом, но приручить — невозможно. нарцисса не стала украшение дома — нарцисса превратила поместье в дом: чужой, далёкий, но всё же. люциус ходил по нему, будто видел сон, сон никак не заканчивался — превращался в новый. ночь из окон выглядела теперь совсем другой — не такой тёмной, какой её делали его новые друзья. какой её делал он.
[indent]You were asleep.
у люциуса получалось ничего не приносить к ней на руках. словно туман стирал с него следы пота, дорожной грязи, чужого страха. чужой страх пах как лук, как протухшее конское мясо — нарцисса не выходила к нему, но ничего лишнего не оставалось. люциус мог закрыть глаза, попросить добби заварить ему чай. сон продолжался. казалось, он тоже может стать хозяином этого сна — принести в него что-то прекрасное. изгородь из дикой ежевики должна ей понравиться — в дикой ежевике водятся птицы, у птицах на лапках — следы паутинки, паутинка ведёт к луне. люциус изобретал язык, на котором не мог говорить, но пытался. какое дерево посадить под её окном — черёмуху или сирень, тис или липу, посадить так, чтобы утром впускало солнце, а в знойный полдень от него закрывало. нарцисса не понимала его — павлины, кажется, и правда были немного лишними, — но, казалось, ей проще стало выносить дом, когда он изменился. выносить самого себя он у неё не бросил — избегал касаться (голосом ли, ладонью, шорохом мантии). они ужинали в тишине, расходились по разным комнатам, нарциссе не нужно было знать, как сильно он любил её — это чувство было только его. тяжёлое, тоскливое, жалобное. но мужем быть не так приятно, как архитектором её сна. люциус никогда не запирал дверь, чтобы нарцисса знала, что она всегда может уйти, но она оставалась — печальная, склонившаяся над артефактами. люциус приносил больше, когда узнал, как ей нравится с ними работать — забирал самое ценное, не боясь древней магии — магия не причинит ей вреда. нарцисса, казалось, усмиряла её одним взглядом. люциус не подглядывал, но она никогда не скрывалась.
— можно посмотреть, как ты работаешь? — хотел спросить он, но никогда не спрашивал.
It felt like being in the present, being alive.
в этот день со сном было что-то не так — это глупое ощущение на кончиках пальцев. туман ничего у него не забрал, оставил и страх, и лук, и запах протухшего мяса, и полосу крови под волосами.
— х-х-хозяин, м-мис-сис-, — добби суетился и заикался. люциусу показалось, что туман превратился в чёрный, злой печной дым, что птичьи яйца захрустели у него под ногами.
— где она?
казалось, он не смог защитить дом изнутри, слишком стараясь сделать его красивым. нарцисса лежала бледная, едва дышала, рядом с ней — старый медальон, изъятый у трясущегося борджина просто так.
— нарцисса, — люциус склоняется над ней, чтобы положить голову на колени, провести волшебной палочкой у лица. заклинание нащупать несложно — сложнее его забрать, вытащить, будто мышь из норки (нарезать ломтиками, обжарить с луком, скормить змее, когда месяц пойдёт на убыль); у него получается — долгая вязь шёпота, хорошо, что он знает это проклятье — нарцисса открывает глаза. — всё будет хорошо.
[icon]https://i.imgur.com/gvHpDbx.png[/icon][nick]Lucius Malfoy[/nick][char]люциус малфой[/char][lz]birds disinterested in the infant’s corpse, it’s language that introduces emotion or the other way round, my old street so narrow.[/lz][status]build your prison walls[/status][wrk]не отец[/wrk]
