[nick]Marcia May Meyer[/nick][status]haha sound[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0013/08/80/2/183005.jpg[/icon][char]Марша Мэй Майер[/char][lz]как первый альбом the jesus and mary chain[/lz][wrk]буржуа на выезде[/wrk]— тут довольно мило. — марша осматривается немного брезгливо, немного восхищённо, тут определённо должно было быть грязнее, может быть, они попали в вип-участок, куда не пускают проституток и бездомных, зато принимают тела, убитые вечеринкой на бульваре кауенго.

— зря ты всё-таки за мной увязался, лицо такое, будто сейчас инфаркт схватишь. это бесценный опыт для сценариста, согласись.
её знакомых много раз задерживали с кокаином или травой — поправочка — белых знакомых, белые, как известно, копам не интересны. у ронни, например, в холле висит магшот — почётно, весело, забавная история. роберто бы очень подошла пересвеченная чёрно-белая фотография — марша оборачивается на него, но выражение лица по-прежнему озадаченное, брови сдвинуты, угрюмая морщинка расчертила лоб.

как только кто-либо предлагал ей своё беспокойство, смятое во влажной ладошке, она отвечала «я не сильвия плат, нечего бить меня током», сейчас никто уже не предлагает, и даже на слухи реагируют сдержанно — рутина, вежливая эмоция, наверное, они так же отвечают родителям, рассказывающим одно и то же на протяжении десяти лет. у роберто эмоция невежливая (она уже хорошо запомнила его голос, нудящий над ухом: роберт, роберт, не роберто; обычно марша отвечает ты не понимаешь, дело не в букве «о»), и его удивление привычным вещам кажется ей трогательным. странное дело — денег у него дохуя, в колледже с ним наверняка учились ребята, обсасывающие одну и ту же серебряную ложку, значит, круг интересов и приключений у них примерно один. как ты это пропустил, роберто. у нас так принято, роберто. дурак, что ли, роберто.

марша прикладывается лбом к решётке (слишком редкая), зовёт полицейского (мистер полицейский), а нам точно нужно тут сидеть? я уверена, что у владельца машины нет ко мне никаких вопросов, мистер полицейский смотрит на неё как на милого щенка, заснувшего посреди коридора, роберто смотрит на неё, будто в рот набрал все тяжёлые слова, которые накопились за время знакомства, и последнее, заброшенное, как камень в лобовое стекло, уничтожает несущую конструкцию челюсти, и сейчас рот распахнётся, и говорить они будут не о сакральном значении буквы «о».

— если честно, я даже не помню, что сделала, — марша садится, вздыхает, закатывает глаза, так ли это важно, зачем мы тут сидим, скучно, душно, некуда идти, — я, кажется, проебала зажигалку. у тебя есть?

[nick]Marcia May Meyer[/nick][status]haha sound[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0013/08/80/2/183005.jpg[/icon][char]Марша Мэй Майер[/char][lz]как первый альбом the jesus and mary chain[/lz][wrk]буржуа на выезде[/wrk]оттенки раздражения: скучающее, выжидательное, обеспокоенное, предгневное; какой-то новый вид роберто открыл на прошлой неделе, когда умудрился саркастично достать из кармана мелочь, и все его движения, казалось, были пропитаны ещё-не-злобой. марша умеет такое определять, но не связывает с собой. наверное, у него не очень хороший день.

«если вы решитесь войти, остерегайтесь есть их еду или пить их вино», жаль, на входной двери марши это не написано, у нас, говорит она, не вересковый, но всё же холм. влезешь на год — постареешь на десять, меня эта зараза не коснётся, потому что гость здесь ты.

— ну, мне не нравится, но нужно видеть хорошее, разве нет? — она хочет добавить что-то ещё, но мысль не останавливается и исчезает в словах, которые роберто доставать не хочет.

ничего, зато есть зажигалка.

портсигар ему она даже не предлагает, какие у него вообще вредные привычки, кроме занудства? занудство убивает, роберто, рак в лёгких это, конечно, грустно, но ещё грустнее ходить с лицом, которое мы надеваем глядя на ротко в moca, непроницаемое такое лицо, по которому одно только ясно — ты зажевал своё мнение, потому что оно обречено на провал. так ты смотришь на нас, роберто, будто и сказать уже нечего, только слова тратить.

— спасибо! — марша забирает зажигалку, касается большим пальцем его ладони и щёлкает языком.

самокрутка зло загорается и не менее язвительно затухает — ага хорошо я так тоже умею — зажигалка щёлкает один, два, три раза, марша освобождает уголок рта, чтобы выдавить через него «извини», и только на втором «извини» слишком плотно набитый табак поддаётся. главное теперь поменьше болтать, или самокрутка опять потухнет, придётся или лёгкие тренировать, или чужое терпение, и марша никогда не выберет первое.

— возможно! — чешуйки эмбер лиф липнут к губам. — возможно, я разбила ему лобовое стекло. жаль, у меня не было биты, всегда хотелось на что-нибудь эффектно замахнуться.

в знак вежливости марша тем же уголком рта пускает дым вправо. могла бы роберто в лицо — делала так несколько раз — но сейчас ничего забавного из этого не выйдет, роберто, кажется, устал, и она вроде бы тоже, но злость так и не догорела, потому марша барабанит пальцами по колену, запрокидывает голову, смотрит в откушенный плесенью потолок и нервно стряхивает пепел. она готова начать новый цикл, но отвлекается на роберто, когда он вообще кого-то касался?

у неё движения порой суетливые, всегда хотелось от этого избавиться, кто-то даже посоветовал специально двигаться помедленнее, но на такие жертвы марша пока не готова. роберто выглядит как человек, который запланировал все слова и жесты за день до этого и отступать от плана не готов.

— да забей, завтра никто и не вспомнит, — больше всего ей бы хотелось, чтобы он улыбнулся, отметил незначительность ситуации, нам же весело, весело, нет? роберто не улыбается. — зря ты за мной увязался, может, у тебя утром дела какие есть?

[nick]Marcia May Meyer[/nick][status]haha sound[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0013/08/80/2/183005.jpg[/icon][char]Марша Мэй Майер[/char][lz]как первый альбом the jesus and mary chain[/lz][wrk]буржуа на выезде[/wrk]— не благодари. расплатишься потом, — марша благородно отмахивается.

не пытайся отвлечь меня. она откровенно пялится, резко повернув голову, довольно улыбается — от чего отвлечь, роберто? — всё-таки не хватает здесь музыки, и вообще всего не хватает.

— не раздувай.. драму. как там говорят, когда горит дом соседа, неси воду в свой? ну вот и с драмами так же.

на секунду она затыкается, пытаясь вспомнить, кто вообще так говорит. возможно, мать как-то обронила — поговорка-то бессмысленная — а марша ухватила при переезде, мусор собирать она любит.

поначалу роберто морщился, когда при нём курили — сразу понятно, мальчик, выкормленный в тепле и уюте, за таких слишком много переживают, и носы у них становятся чувствительные — сейчас на лице ни морщинки, если не считать тех, которые предназначены не сигарете. так держать, думает марша, спустя год-другой разгладим твоё лицо, будешь на всё реагировать либо смехом, либо криком, и даже отличать одно от другого не будешь.

кто-то громко сморкается (хочется верить, что в салфетку) — явление непривычно бытовое, в участке ждёшь соседства с улицами, названия которых требовали забыть в детстве. марша выбрасывает то, что осталось от самокрутки — большую её часть, фу, роберто, курить здесь! неприлично! — и срывается с места.

звук придаёт ей сил и уменьшает значимость чужого серьёзного лица. будь тут полная тишина, марша бы сдалась. какая-то часть неё требует ответить роберто хоть что-нибудь, но она никогда не слушала никого, включая себя.

— офицер, — говорит это так, будто представляет его кому-то из своих друзей, — право на звоночек?

чётко она помнит только о праве на молчание, но такими глупостями пользоваться не стоит, мы же не в каком-то фильме.

на роберто она смотрит почти виновато, может, потому что услышала только про ночь в участке — это можно исправить, и если не ночевать тут, то и неприятностей не будет, потому что где нет последствий, нет и повода для беспокойства.

— не смотри так, сейчас всё решим. я тебя в это втянула, я и вытащу, — вид у марши гордый.

у офицера лицо щедрого отца, который решил сделать исключение и накормил детей пиццей вместо нормального ужина. нужно почитать про права.

— привет, это марша, — говорит она чуточку громче, чем стоило бы, зато жизнерадостно, — ну что, свершилось! помнишь, мы спорили, кто из нас попадёт в участок. не смейся, я же не специально. хочешь развеять этот томный вечер? по голосу слышу, что скучаешь—

жестом она подзывает полицейского, но он, к сожалению, по губам читать не научился,

— подожди секундочку, какой это адрес? нет, не отвечайте, лучше в телефон скажите… всё, жду тебя, вернее, ждём.

марша поворачивается к роберто, подмигивает, конечно, для убедительности выставляет не один, а два больших пальца, что значит: всё окей, подельник, зря волновался. энергии столько, что на скамейку возвращаться не хочется, и марша усаживается на корточки перед роберто. руки скрещены, глаза смотрят в глаза.

ты тоже не понимаешь. это меня беспокоит.

царапнуло, можно сказать.